Брюква. Глава 2. В острог
К началу посевной дед был все больше весел и словоохотлив. Дома вечерами без умолку болтал о планах на этот урожай, как он много его соберет, продаст, выручит деньгу. Как скоро будет деньги в рост давать, а может, и шинок откроет в Пятерихе.
– Да будут ли у тебя посетители? – вопрошала его Люба.
Вопрос резонный был. Чего-то дед со всеми переругался. Раньше был незлобивый он, часто по плотницкой части людям помогал, не за даром, но и не драл три шкуры. А нынче повздорил дед со многими. Ходил по улице гоголем, прохожих задирал: шутки отпускал скабрезные, в глаза оскорблял, мог у бабы проходящей с коромыслом ведро опрокинуть, словно мальчишка-забияка какой. Но это еще терпимо было. Совсем обидно людям становилось, когда он начинал им грозить какой-то карой, за что - неясно, беды сулить. Схватит за рукав человека и начинает ему сказывать, какая он дрянь последняя, как его черти на том свете буду жарить, как его на этом свете болезни в могилу сгонят. Кому понравится такое?
Кидался дед в животных камнями, на вопросы отвечал, что просто так. Взял у тети Дуси кастрюлю взаймы и не отдал. Когда пришла она ее требовать, то обварил ее кипятком. Ладно б только ее, но с ней мальчонка был – сынишка ее младший, лет десяти, дед и его кипятком обдал так, что у того волосы на голове повыпали. Потом ходил по единственной улице в Пятерихе и орал, как Дуся с сыном пришли его грабить и бить, требовали отдать его добро. В тот же вечер вернулись с посевной муж тети Дуси и два старших сына. Как узнали об этом, кинулись в дом Брюквы. Поликарп тогда дрова рубил во дворе, а Люба на крыльце с младенцем сидела. Бросились они на него, он им пытался объяснить, что сам-де не при чем, даже не присутствовал при злодействе таком, а то дед старый с ума сошел. Но слушать не стали его, кинулись на него, на землю повалили. Не знамо, чем бы это кончилось, но заверещала Люба во весь голос, выскочил дед из избы, да так всех троих отутюжил знатно, что мало не показалось. Таких гостинцев им наложил, еле унесли. А потом ночью к дому их пришел, у ворот стучался, орал, чтоб впустили его. Всю округу перебудил, провозглашал, что Дуся - атаманша шайки разбойничьей, а вся семья ее нехристи и убивцы. Что напали они на него самого вначале, избили, а потом внука его Полюшку смертным боем били, что лежит теперь внучек его при смерти. Долго потом всем подряд это говорил и грозился на обидчиков бумагу подать начальству в городе, чтоб в острог их всех отослали. На самом деле Поликарп только в пыли замарался, его самого только припугнуть хотели. Люба пыталась потом объяснить все, ее выслушали с недоверием, семья Дуси боялась всю семью Брюквы, везде подвох видела. Другие деревенские тоже стали деда опасаться.
Братик Лев растет парнишкой смышленым, уже начинает ходить и говорить. В том Любы заслуга, так она его рОстила бережно. И Лева ее за родную мать принимал, тем горше ему было, когда пропала Люба. Пропала бесследно. А еще из дома пропала часть ее вещей. Дед говорил Брюкве и всем остальным, что она сбежала. Но знал Брюква, что Люба бы Льва не бросила, да и ему бы открылась перед побегом. А дед не переставал сокрушаться, что родная внучка его обокрала. Потом поехал дед ее искать, вернулся ни с чем, но все заливал, что видел ее в уездном городе, пьяную и всю вульгарно расфуфыренную.
Остался Брюква почти один-одинешенек: братик мал еще, дед безумен и жесток.
Полюбился Поликарп первой на деревне красавице – дочке пасечника Еремки Клавдии. Клаша его внимание и так и эдак привлечь пыталась, но вначале Брюква по дурости и молодости не понимал счастья своего, а потом в сильном смятении пребывал, что и не до глупостей таких стало. После смерти (да-да, именно так себе Брюква говорил, твердо был уверен, что Люба именно умерла, а если точнее, что-то ее убило) сдружился он с Клашей, она его в горе поддерживала.
Как-то майским вечером сидели Поликарп и Клавдия у речки, подле укромной заводи, вокруг кустами поросшей. Поведал ей Брюква все страхи свои, что надо ему уезжать, а не то и он погибнет. Давно б поехал, да братик Лев на руках у него теперь, а он с детьми малыми нянькаться и не умеет даже. Совещались они с Клашей долго и надумали вот как поступить: сбежит Брюква с братиком из дому и оставит его в этом месте укромном, где они с Клашей тайком встречались. Потом Клаша его найдет как бы невзначай и домой принесет. Родители у нее люди добрые, оставят у себя ребеночка. Давно все семьи Брюквы сторонятся из-за деда да из-за того, что все уверены, что прокляты они стали. Кто считал, что Анна слишком уж ворожбе много отдавалась, кто думал, что просто не повезло им, но легче не становилось людям. Не каждый бы ребенка из такой семьи взял, но Клаша твердо верила, что родителей уговорит. От деда будут его первое время прятать, а потом он или отступится или если будет сильно их донимать, то управу найдет отец ее на него. Соглашается Брюква, говорит, что подготовит все и даст ей знать. Горько Клаше, что она не держит его здесь ни капельки, только из-за братика он колеблется, но все же твердо решила до конца во всем другу милому подсоблять.
Заметил тут Брюква какое-то легкое шевеление за кустами и шорох чуть слышный. Вскочил он, забежал за кустарник – а нет никого. Но уразумел он твердо: кто-то выслушал все, что ему нужно было, и скрылся.
Страницы:
1 ...
5 6 78 9 ...
11
Добавлен: 27.06.2017
Прочли: 2146 раз.
Скачали: 21 раз.
Настройки чтения
Поиск историй
Выбор категорий
На главную