Где сокровище ваше
Было далеко за полночь, когда вор вскрыл входную дверь и с большой осторожностью, не осмеливаясь зажигать никакого света, на цыпочках обошёл жилище, которое намеревался обокрасть. Одна за другой открывались пред ним безлюдные комнаты, детали убранства и обстановки в которых бледно и нечётко обрисовывались неверным отсветом далёких и тусклых уличных фонарей. Только тогда домушник мог перевести дух, когда не менее безлюдною предстала пред ним последняя из комнат — хозяйская спальня — и только тогда он достал и засветил небольшой фонарик, принесённый с собою, и при его свете воротился в зал.
Яркий и узкий луч, рассекая погружённое во мрак жилище, метался по стенам, а вор восхищённо улыбался, видя в его светлом пятне то один, то другой плод упорного труда хозяина дома — мрачного, набожного, состоятельного человека, десятилетиями неутомимо собиравшего дорогостоящие распятия, иконы, статуи святых и прочую вероисповедную утварь. Там оклад из драгоценных камней, там серебряный потир, там вышитая золотыми нитями риза для аналоя сулили домушнику богатую поживу. Но между ними свет также выхватывал лики и изваяния святых, и в их суровых глазах и на немых древних устах читался непроизнесённый упрёк — упрёк во грехе. «Не укради», — вот что невольно мог видеть вор в печальном и грозном взгляде Христа, и в жестах святых, и даже в мановениях кончиков ангельских крылий.
Было ли это впечатление совершенно случайным? Домушник неожиданно стал сознавать, что нет. Коллекция хозяина дома, которую будущий похититель с интересом и предвкушением оглядывал не первый десяток минут, более не могла казаться ему бессистемною. В ней угадывалось одно чувство, один деятельный замысел. Только те эпизоды евангельских событий, только те элементы житий святых развёртывались вдоль стен во множестве изображений и скульптур, которые вполне раскрывали тему греха и последующего возмездия за грехи. Вершиною этой подборки, очевидно, являлось в центре зала громадное полотно, изображавшее с большою художественною силою муки грешников во время Страшного Суда. Во всё это время вор избегал пристально взглядываться в картину, которую (при её-то габаритах) никак не мог бы унести незаметно; но тут любопытство пересилило — и рука, будто сама собою, обратила именно туда луч фонаря. Пристально взглядевшись, в одну минуту домушник понял, что картина изображает не нравственные муки раскаяния во грехе, а вполне физические, ощутимо болезненные муки грешников. Талант её живописца был талантом явного или потаённого садиста, находящего величайшее удовольствие в справедливости причиняемого страдания.
Впервые в эту ночь вор подумал, что такой выбор иконописи и живописи открывает пред ним с полной ясностью ту фанатическую жестокость и ту свирепую нетерпимость ко греху, которая одухотворяла коллекционера — и даже, быть может, отражала какую-нибудь тайную личную драму в прошлом этого человека, проливала свет на истинные причины его уединённой жизни, которая-то и сделала возможною кражу в первую же ночь его краткой отлучки из дома. Вор невольно вздрогнул и узкий луч электрического света бешено метнулся по стене.
Именно тогда домушник впервые услышал голос.
— Иисус, — произнёс голос имя Христа в этой совершенно безлюдной, много раз окинутой взглядом комнате. — Иисус видит тебя.
Холодный пот выступил на лбу вора, а сердце его забилось часто-часто, как у загнанной в угол крысы. Без малейшего промедления он изогнулся всем телом, озираясь в направлении прозвучавшего голоса, затем десятки раз крутанулся вокруг себя, рассекая ночной мрак светом фонаря, заглядывал в тёмные проёмы соседних комнат — и наконец вполне уверился, что был, как и прежде, единственным человеком во всём жилище. Да и был ли человеческим голос, напомнивший ему о Сыне Божьем? Интонация и даже звук его не особенно напоминали те, которыми общаются простые люди.
Был ли это голос совести?
Добавлен: 16.06.2018
Прочли: 350 раз.
Скачали: 13 раз.
Настройки чтения
Поиск историй
Выбор категорий
На главную