Сестры
- В том числе, а иногда и рядом. Но всегда жертв в парк приносил, разрубленных на части в кофре для этого, как его, контрабаса. Говорил, что он хочет позаниматься один, когда никто не мешает. У нас же тут почти лес. Он и вправду иногда приносил контрабас и играл неплохо. Ну, я в этом не понимаю, но, по-моему, неплохо.
Я кивнул и вновь отхлебнул чаю.
- И его поймали все же?
- Да, - кивнул старик. - Просто удивительно, как я заметил, что у него на контрабасе кровь. Он ведь один и тот же кофр использовал. То ли лентяй, то ли жмот, то ли придурок просто. Хотя, что возьмешь, одно слово – сумасшедший! Потом стали расследовать, его под белы рученьки и в полицию. Тогда уже слухи об этом парке ходили недобрые, и люди пропадали. Оказывается, он тут кладбище целое устроил, гад.
- Странно, я слышал что-то о маньяке, но не знал, что это тот самый парк. Правда, мы переехали сюда три года назад.
- Как-то удалось сделать так, что не выплыло, что здесь последний приют его жертвы нашли. А не то… просто конец парку – совсем бы одичал.
Сторож задумался, глядя в окно, где уже вплыла на небо полная луна. Такая желтая, что хоть сейчас ее возьми и режь на ломтики под хорошее вино.
- А Вика и Оля? – спросил я, подождав пару минут.
- Вика и Оля? – переспросил сторож, потом кивнул и улыбнулся. – Извини, задумался. Вспомнил ту самую ночь, когда этого задержали. Просто Вика и Оля первые, кто пропал. Его первые жертвы. Убил он их здесь. Непонятно, правда, почему они до сих пор остались. Ведь их похоронили честь по чести. Но… вот остались и отныне тут, со мной ночи коротают. Появляются они только, когда солнце исчезает. Особо любят, когда ночь светлая-светлая от луны. Или когда пригоршни звезд рассыпаны. Темные ночи не любят, не появляются.
- Так и помогают всем?
- Ну, случается… Может, за этим и остались. Но я думаю, что тут другое. Сами они уйти почему-то не могут. Держит их что-то здесь.
Мы еще немного поговорили, потом я попрощался со сторожем и направился домой.
А ночью мне приснилась девушка. Оля или Вика – не разобрать. Ибо это была живая девушка, без шрамов и выражения обреченности на лице. Мы с ней общались, смеялись, она меня даже чем-то вкусным угощала. А я во сне совершенно не помнил, что на самом деле эта веселая, тоненькая, очень живая и быстрая девушка мертва. В нее можно было влюбиться за красивый смех и белозубую улыбку, за поистине шикарные светлые волосы и чуть вздернутый носик, за голубые огромные глаза и чуть припухшие губки. Просто классический идеал. И при этом такой естественный идеал.
Я проснулся в прекрасном настроении, которое хотя и сменилось грустью, когда я все вспомнил, но все же грусть не могла справиться с моим замечательным настроением полностью. В конце концов мне, конечно, же снилась не одна из несчастных сестер – я ведь настоящего лица ее не видел, а даже если бы и дал себе труд посмотреть повнимательнее, то вряд ли смог бы узнать в искаженном болью и страданием лице милую, красивую девушку. Оставалось только сказать огромное спасибо моему подсознанию, что оно милостиво предоставило мне не лицо мертвеца, а какой-то приятный, пусть и до жути банальный, образ идеальной девушки, выкопанный откуда-то из его глубин. Там, где, наверное, хранятся самые первые воспоминания о маме, приправленные то ли стереотипами, то ли образами каких-то особо поразивших детское воображение актрис.
Добавлен: 14.02.2017
Прочли: 721 раз.
Скачали: 21 раз.
Настройки чтения
Поиск историй
Выбор категорий
На главную