Полуночница
Филифьоночка встала и закрыла дверь на газетку. Но здесь в передней послышался такой нехороший, неприятный такой скрежет, как будто открывается дверь, а затем топот переместился в прихожую, или, по-народному, предбанник. Тяжёлый это был топот, военный. Перемежался он со скрипом прогибающихся деревянных досок, которыми был вымощен пол. Дерево гудело и стонало, словно предупреждая: не доверяй, Филифьоночка, не доверяй.
Испугалась Филифьоночка, в окно выглянула, а там – никого! Но когда она уже хотела идти спать, топот начал тяжко подыматься по спиральной лестнице. Лестница славилась своей скрипучестью, и филифьоночка давно подозревала, что когда-нибудь она попросту провалиться, причём именно под ней-то, под Филифьоночкой-то. А тут – такие-то стенания! Поднимается, видать, тот чёрный силуэт прямо к Филифьоночке. Да приговаривает:
Шубу-шубу-шубу-шу,
Филифьонку разбужу-у-у!
Ахнула Филифьоночка, кинулась дверь баррикадировать, да тут топот совсем уж близко подошёл и глухо так по двери бить начал лапами, а лапы-то, видать, у него тяжёлые! Хотела Филифьоночка закричать, да заткнула себе рот – и под кровать! А баррикада осыпается, да по кусочкам рассыпается. И когда с баррикады упал старый чемодан и раскрылся, Филифьоночка ахнула и провалилась в обморок от ужаса.
А вот проснулась она снова в кровати, от того, что её с остервенением и ненавистью трясли: трюх да трюх, трюх да трюх – вправо-влево, вправо-влево. Трясётся, трюхается по кровати Филифьоночка да в душе злится. Решила она глаза открыть да хаму пришлому за милую душу по шее надавать. Открыла один глазок – да тут же его закрыла. Трясёт её большая и чёрная филифьонка. Большая, мохнатая, чёрная, как ворон, аки дёгтем её вымазали. Глаза жёлтые, с зеленцой, да светятся-сияют, как две болезненные луны, замершие в ночи. Морда коротка-тупа, да кирпичом, как у собаки. Сама большая, в два раза самой Филифьоночки больше – в потолок ушами своими упёрлась, да и то – сутулится, моррова дочь! Положила на неё тяжёлые свои лапы, как камнями набитые, да трясёт-трясёт, багрову пасть разинула да шершавым алым языком слюну набежавшую с кривых жёлтых зубов слизывает. Противно стало Филифьоночке, скрылась она под подушку от страшной филифьонищи. А та бубнит себе под пипку:
Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу,
Как подую я в трубу!
И навеки ночь уйдёт,
Красно солнышко взойдёт!
Догадалась Филифьоночка: шатунья эта филифьонина, полуночница – сама не спит да другим не даёт! А полуночница подушку с неё лапами сняла, на пол положила, чайник взяла и льёт, льёт ледяную воду на Филифьоночку! А сама поёт-распевает:
Добавлен: 08.03.2016
Прочли: 972 раз.
Скачали: 76 раз.
Настройки чтения
Поиск историй
Выбор категорий
На главную